— Память функционирует нормально. Но Энтобан — огромный континент, к нему ведет множество течений, и срок плавания зависит от места назначения.
— Быть может, лучше, чтобы срок плавания был подольше. Сейчас я направляюсь в Энтобан. А городов много. Я подумаю, сравню и выберу. Я устала, Элем, здорово устала, и это решение важно для меня. Я больше не хочу ни дальних странствий, ни неустроенной жизни ради познания. Я хочу найти уютный город, который приветит меня, где ко мне будут приходить иилане´ науки за советом и учиться. Мне нужен умственный и физический отдых. И еда повкуснее этой вечной угрятины. — Амбаласи оглядела опустевшее помещение и повернулась к нему спиной.
— Были даны инструкции. Сообщаю требование, переданное мне прежде. Перед отплытием Амбаласи велено явиться на амбесид.
— Подозреваю причины. Прощание и речи?
— Я не информирована. Идем?
Вслух жалуясь и досадуя, Амбаласи отправилась в путь. Подойдя к амбесиду, она услышала гул множества голосов. Когда Амбаласи вошла, все разом стихли.
— Опять болтали об Угуненапсе, — проворчала она. — Скоро меня ждет огромная радость — можно будет забыть и это имя, и его поклонниц.
Несмотря на досаду, ученой было приятно видеть всех Дочерей сразу, почтительно расступавшихся при ее приближении. Энге стояла возле места эйстаа, и никто не стал возражать, когда Амбаласи уселась на него.
— Конечно, никто и не думал работать сегодня, — проговорила она.
— Все собрались сюда. Все хотели.
— А каковы причины для этого?
— Серьезные. Мы много дней обсуждали…
— Ну, в это поверить легко!
— … И было сделано множество предложений, чтобы по достоинству выразить тебе всю нашу благодарность за все, что ты для нас сделала. После долгих споров все они были отвергнуты, как недостаточные и не соответствующие значимости твоих деяний.
Амбаласи стала вставать.
— Раз все отвергли, значит, я могу отправляться восвояси.
Под общий неодобрительный гул Энге шагнула вперед, изъявляя отрицание, требование остаться, необходимость, и извинилась.
— Ты не поняла меня, великая Амбаласи, — должно быть, я не сумела выразиться правильно. Все предложения были отвергнуты в пользу самого драгоценного для всех нас. Я говорю о восьми принципах Угуненапсы. — Тут она умолкла, ожидая полного молчания. — Вот что мы решили. Отныне и навечно они будут именоваться девятью принципами Угуненапсы.
Амбаласи уже собиралась поинтересоваться, когда это Угуненапса успела восстать, чтобы продиктовать новый принцип, но промолчала, сообразив, что это, пожалуй, будет несколько бестактно. И сделала знак предельного внимания.
— Выслушай же девятый.
Энге шагнула в сторону, пропуская вперед Омал и Сатсат. Они дружно нараспев проговорили, голосам их вторили все собравшиеся:
— Девятый принцип Угуненапсы. Существует восьмерка принципов. Их не было бы без великой Амбаласи.
Ученая поняла, что с точки зрения Дочерей — это величайшая благодарность. Для них во всем определяющими были слова Угуненапсы. И теперь с ними будет связано имя Амбаласи. Да, эти спорщицы оказались способными на великую благодарность. Впервые в жизни она не сумела сразу же придумать какую-нибудь колкость. И ответила простейшим жестом приятия и благодарности.
Энге видела это: она-то знала старуху ученую лучше, чем остальные, и даже лучше, чем предполагала сама Амбаласи. И, понимая, оценила ответ.
— Амбаласи поблагодарила нас. Время отпустить ее с миром. Она сегодня отправляется в путь, но навечно пребудет меж нами. Амбаласи и Угуненапса — навеки вместе.
Сестры в молчании разошлись. На амбесиде остались только Энге и Амбаласи.
— Могу ли я проводить тебя до урукето? Мы часто ходили здесь вместе, и я многому научилась от премудрой Амбаласи. Идем?
Амбаласи встала, опершись на крепкую руку Энге, и медленно пошла рядом с нею к выходу с амбесида. В молчании они шагали по городу. Наконец Амбаласи сказала, что хочет отдохнуть в тени: день был очень жарким. Они остановились, и Энге жестом потребовала информации.
— Нет отказа, Энге, ты ведь знаешь. Без моей непрерывной поддержки мир сестер, да что там — весь мир иилане´ обеднел бы.
— Истинно. Потому я и спрашиваю. Я озабочена. Ты всегда говорила, что не веришь словам Угуненапсы. Для меня это всегда было непонятно и неприятно. Ты с великой точностью определяешь наши проблемы и помогаешь нам понять их. А ты сама? Что ты думаешь сама? Надеюсь, ты поведаешь мне. Неужели ты не веришь в справедливость девяти принципов Угуненапсы?
— Не верю. Кроме девятого.
— Но, если самое важное в нашей жизни для тебя ничего не значит, почему же ты помогаешь нам?
— Я уж и не думала, что меня спросят об этом. Ты решила спросить лишь потому, что осознала наконец, что я не верю и не поверю в эти бредни?
— Амбаласи все видит и знает. Я спрашиваю именно по этой причине.
— Ответ очевиден и прост… для меня самой, конечно. Как и все иилане´ науки, я изучаю жизнь — ее развитие, взаимосвязи, продолжение, изменение и окончание. Так заведено у иилане´, так было, есть и будет. Но я не такая ограниченная, как остальные. Я хотела изучить вас и вашу Угуненапсу. Ведь она, в отличие от всех мыслительниц, задалась совсем иным вопросом. Не как все происходит, а почему? Очень интересно. Я сама люблю спрашивать «почему?» — потому и преуспела в науках, спасибо и вам за это. Но здесь возникают физические сложности. Когда Угуненапса произнесла свое «почему», в мир пришло нечто новое. Это самое «почему» породило ее принципы, а те, в свой черед, — Дочерей с их странным нежеланием умирать, как положено иилане´. Отсюда в жизнь иилане´ пришло новое. Если хочешь, знай — я думаю тебе это не повредит — теория и принципы Угуненапсы для меня ничто. Мне было интересно исследовать вас.
Потрясенная Энге со знаками непонимания потребовала объяснений.
— Конечно же, объясню — как всегда. Подумай о наших обычаях, о взаимоотношениях иилане´. Эйстаа правит, остальные повинуются ей. Или умирают. Из океана выходят фарги, на которых никто не обращает внимания. Их кормят, потому что, если они умрут, придет конец роду иилане´ — и больше ничего. Те, у кого хватает воли, настойчивости и желания учиться, становятся иилане´. И могут сделаться частью города. Большая часть фарги не способна на это. Они куда-то уходят и, думаю, погибают. И потому следует признать, что мы, иилане´, предлагаем друг другу только отвержение и смерть. Ты же, Энге, предлагаешь сочувствие и надежду. Необычная и небывалая вещь.
— Надеждой называется возможность лучшего завтра, но другого слова я не поняла.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
